Акарпа Лобсанг Ринпоче изучил в теории и на практике сотни техник тибетской йоги и обучает трулкорам бонских и буддийских практикующих, а также более широкую аудиторию по всему миру. История его жизни показывает необычайно обширные познания, которые он накопил в своей области на протяжении многих лет, начав в своей родной традиции Бон и продолжив в других контекстах. Интервью с Ринпоче проходило в монастыре Тритен Норбуце в феврале 2025 года.
Я родился в провинции Амдо, одной из трёх главных исторических и культурных областей Тибета: У-Цанг, Кхам и Амдо. Местность, где я вырос, называется Нгава. Я родом из кочевой семьи. Когда я был ребёнком, два моих дяди были монахами в Нанджиге, крупнейшем бонском монастыре в мире, расположенном в Нгаве. Они вдохновили меня пойти по их стопам, и я ушёл в монастырь в возрасте 5 лет. Более молодой дядя, Йонгдзин Еше Гьялцен, был великолепным учёным и практиком. Много лет я учился в монастыре с ним и другими образованными монахами.
В возрасте 11 лет я отправился с группой монахов к горе Мурдо в Гьялронге, также в Амдо. Для бонпо это священная гора. Мы отправились туда медитировать в пещерах и остались там на полтора года. Для меня это было невероятно тяжело, я был всего лишь ребёнком, и потребности у меня были как у обычного ребёнка – я хотел играть, иметь рядом друзей и есть нормальную еду.
Но взамен мы жили в крайних условиях в пещерах глубоко в горах в условиях нехватки пищи, плохой погоды, окружённые дикими животными и повторяя одну и ту же практику день за днём. Всё это было очень сурово и скучно. Я мечтал о том, чтобы сбежать и вернуться в монастырь, где хватало еды, был тёплый кров и друзья, с которыми можно поиграть. Но я не посмел сделать это один. Тем не менее, через некоторое время моё отношение к практике изменилось.
Несколько лет спустя я отправился в регион Шаркхог, также в Восточном Тибете. Это ещё одна крепость Бона. Я четыре года жил в монастыре Гарме Гомпа, изучая сутры, такие как Праджняпарамита, а также практики цалунг с Йонгдзином Еше Гьялценом, одним из учителей 34-го Менри Тризина Давы Даргьяла. Йонгдзин Еше Гьялцен – прекрасный практик дзогчена. Он строго следует дисциплине и обладает большими знаниями. Позже я отправился с ним в Центральный Тибет. Мы посетили монастыри Юнгдрунг Линг и Менри. Рядом с Менри раньше находился Еру Венсака, первый монастырь Юнгдрунг Бон ещё с XI века н.э., который позже был разрушен наводнением. Выдающиеся мастера Бона практиковали на его земле медитацию Атри. Также сделали и мы, оставшись там на несколько месяцев для медитации. И снова это было нелегко. Климат был суровым, мой учитель полностью сконцентрировался на своей практике, а мне пришлось добывать еду. Я ходил просить подаяние в деревню неподалёку, стучась людям в двери. Иногда мне давали немного цампы или даже кусок мяса, а иногда я не получал ничего. Мы жили впроголодь.
Потом мы с учителем перебрались в другое важное среди бонпо место – Конгпо Бонри, священную гору в Южном Тибете. Там с едой всё было гораздо лучше, и погода была тёплая, но часто шли дожди, и мои одеяла были все мокрые. Моим главным стремлением тогда было изучить и углубить практику дзогчена и цалунг. В то время я не был заинтересован в том, чтобы делать обходы вокруг горы. Я просто остался практиковать в пещере Такла Мебара.
Однажды, много месяцев спустя, мы вышли из ретрита и, спускаясь с горы по холму, встретили пожилую женщину. На тот момент у нас не осталось никакой еды, мы были истощены. Но при этом нам нужно было идти ещё несколько дней. Женщина заметила нашу измождённость и приветливо пригласила нас с учителем к себе домой на обед. Мы остались в её простом доме на ночь. Она приготовила цампу с маслом и жареные овощи. Это была лучшая еда, что я когда-либо ел! На следующее утро она завернула нам мешок цампы с собой. Я никогда не забуду этот опыт.
После этого мы вернулись в Нгаву и я решил углубить свои познания в диалектике. Я был силён в дебатах; у себя в монастыре я обычно был лучшим дебатёром и искал новых вызовов. Я решил отправиться в монастырь традиции гелуг, Амчог Ценьи Гомпа, также расположенный в Нгаве. Его школа была известна как лучшая школа диалектики в округе. Я не обсуждал своё решение ни с учителем, ни с семьёй, а пришёл домой, украл папин любимый мотоцикл и проехал 40 или 50 километров, чтобы добраться до монастыря.
Поначалу в монастыре меня не хотели принимать. Я был всего лишь подростком 15 или 16 лет и пришёл один. Но когда я продемонстрировал перед ламой своё умение дебатировать, они изменили своё решение и позволили мне учиться с ними. Монастырь предоставлял только обучение, а за проживание и питание я должен был платить сам. Чтобы были деньги на ежедневные расходы, я продал папин мотоцикл. Они позволили мне остаться в маленьком помещении монастыря, которое использовали как склад для хранения коровьего помёта. Там я прожил около года.
Затем я вернулся в Нанджиг и провёл там много лет, фокусируясь на различных текстах сутры, тантры и дзогчена.
В 2001 году я отправился в буддийский колледж Миннан, уважаемое учреждение в среде китайского буддийского образования, в городе Сямен на восточном побережье Китая. Там я изучал различные буддийские школы и впервые познакомился с дзеном. Мои мастера говорили, что в дзогчене и дзене похожие учения, и именно поэтому мне было особенно интересно приступить к изучению дзена.
На тот момент я был единственным тибетцем в колледже. Я не знал китайского, но монахи очень помогали и поддерживали меня. Я быстро продвинулся и через полтора года уже мог понимать практически всё. Через два года, я мог давать учения на китайском в колледже и в некоторых других местах. Я обучал нёндро – предварительным практикам, основам буддизма махаяны и медитации.
Многие монахи, которых я знал в Китае, принадлежали к дзен (чань) буддизму и буддизму чистой земли. Дзен был моим любимым. Я имел обыкновение сидеть в медитации с одним мастером дзен. Мы дружили и были очень близки. Хотя каждый из нас медитировал по-своему, суть наших взглядов на медитацию совпадала. С ним я пил много чаю – зелёного, который традиционно подают во время дзенских церемоний. Из-за своего интереса к дзену позже я много раз ездил в Японию и провёл несколько недель в японском дзенском монастыре. Там я испытал на себе строгую дисциплину и чистую практику. Учителя не говорили много, никаких продвинутых речей о теории. Это было так: просто сиди. Каждый день мы вставали в 2:45 утра, а ложились в 8 вечера.
В сентябре 2005 года я отправился в Пекин, в один из лучших университетов Китая. Я интересовался разными духовными традициями и подал документы на факультет сравнительных религиозных исследований. Чтобы поступить на курс, нужно было знать три языка: китайский, английский и пали/санскрит либо тибетский. У меня не было достаточного знания английского, но один из китайских учителей, с которым я познакомился в университете, порекомендовал меня коллегам и помог мне в зачислении. На протяжении года я изучал различные школы буддизма, индуизма, христианства, ислама и иудаизма. Это расширило мои горизонты и изменило мой образ мышления.
Я понял, что суть религиозных учений в том, чтобы развиваться и становиться лучше как человек; просто изучение теории без применения на практике бессмысленно. С этим осознанием я оставил учёбу в университете через год и посвятил себя практике.
Я решил отправиться в ретритное место Шардзы Таши Гьялцена Ринпоче в Кхаме, это был самый известный бонский ретритный центр в регионе. Там я остался на год и посвятил себя изучению цалунга, трулкоров, туммо и дзогчена, также проведя некоторое время в тёмном ретрите.
После этого я поехал обратно в Пекин, но мне было неинтересно возвращаться в университет. Возвращаться в Нанджиг, свой родной монастырь, я тоже не хотел. Мне хотелось узнать больше о йоге, и я решил ехать подальше от дома.
Однажды я слышал, что в Катманду есть группа индусов, практикующих йогу, и потому решил поехать в Непал, чтобы изучать йогу. Мой двоюродный брат помог найти переводчика с хинди, и я занимался индусской йогой в традиционном частном йога-центре в Катманду в течение месяца. Занятия там были в основном по философии йоги и медитации.
Однажды мой друг из Нгавы, который тоже жил в Катманду, спросил меня: «Ты ведь бонпо, а здесь есть бонский монастырь. Ты ходил туда учиться?» Я был удивлён это услышать и спросил: «Это монастырь Йонгдзина Ринпоче?» Он ответил: «Да, именно!»
Я познакомился с Йонгдзином Ринпоче в очень юном возрасте, когда он посещал монастырь Нанджиг. Во время визита Ринпоче мой старший дядя был одним из четырёх сопровождающих, назначенных монастырём для гостя. Мой дядя даже приглашал Ринпоче к нам домой. Но я был слишком молод, чтобы помнить его визит. С тех пор мой дядя заботливо хранил свою фотографию с Йонгдзином Ринпоче, повесив её у нас дома на стене. Так что я постоянно видел это фото с тех самых пор и хорошо запомнил его лицо. Ринпоче для меня совершенно особенный. Я чувствую, что он мне близок. Даже сейчас это фото до сих пор висит на стене в главном месте нашего дома. Кроме того, я много раз видел Ринпоче и его монастырь во сне: маленький монастырь в горах, окружённый деревьями. Мне казалось, что это где-то недалеко от границы Непала с Индией. Я не знал, что он был прямо у меня под носом, прямо здесь, в Катманду. Поэтому я и не посещал его, пока мне не сказал мой друг. Мы решили пойти в монастырь Тритен Норбуце вместе на следующий же день.
Встреча с Ринпоче была подобна встрече со старым другом. Многие стесняются и почти боятся подойти к нему, но не я. Я совсем не нервничал. Я чувствовал, что могу поболтать с ним. Я сказал ему: «Я приехал из Пекина и хотел бы попросить вас дать учения по дзогчену.» Ринпоче ответил: «Дзогчен – это непросто, и он священный. Ученики должны отвечать некоторым требованиям, чтобы получить эти учения. Я могу помочь тебе с изучением чего угодно, что тебе интересно, кроме дзогчена.» Ринпоче тогда было 83 года, он уже несколько лет как ушёл на заслуженный отдых. Его помощники тоже считали, что он не сможет меня обучать, но я не сдавался.
В Тритен Норбуце был один глубоко образованный геше из Нанджига, с которым я часто обсуждал дзен. Он сказал: «Ты изучал дзен, так ведь? Можешь завтра поговорить о воззрениях дзена с Ринпоче. Возможно это произведёт на него впечатление.» Это было прекрасной идеей. На следующий день я незамедлительно сообщил Ринпоче, что изучал традицию дзен в Китае. Он очень заинтересовался, и мы проговорили два часа.
В какой-то момент Ринпоче сказал: «О, так ты понимаешь дзогчен! Приноси завтра 21 гвоздь, я дам тебе учение.» 21 гвоздь – это глубокое тайное учение из Шанг-Шунг Ньен Гью. Наша учёба началась на следующий день. Это было в феврале 2008 года. С тех пор на протяжении 17 лет каждый год я провожу по 3-5 месяцев, обучаясь у Ринпоче.
В эти годы я также неустанно продолжал изучение трулкоров и туммо. Я отправился в монастырь Цангва школы джонанг тибетского буддизма в Дзамтанге, Амдо. 47-ой Джонанг Тризин Джигме Дордже дал мне учения по практикам туммо и цалунг Калачакры. От него я получил линию передачи по всем практикам туммо и цалунг Калачакры в традиции Джонанг.
Примерно в то же время я также изучил трулкоры ламдре, или пути и плода, школы сакья с держателем линии Ламдрипа Джамьянгом Сенгге Ринпоче в ретритном центре Дзонгсар Гагу к югу от Дерге в Кхаме и получил от него линию передачи. После этого Ринпоче предложил мне посетить вместе с ним монастыри Внутренней Монголии в Китае и дать учения по практикам трулкоров ламдре сотням китайских, тибетских и монгольских монахов. Джамьянг Сенгге Ринпоче давал им теорию по утрам, а в обед я учил их практике йоги.
Кроме того, я много раз ездил в Бутан и получал там учения о Шести Йогах Наропы. В течение пяти лет я изучал различные практики туммо с Тризином Нгавангом Тензином из школы Друкпа Кагью и получил их линию передачи по всей йоге цалунг и Шести Йогам Наропы. Там же я проходил ретриты по этим практикам.
Затем в Бутане я отправился в монастырь Шабшог изучать трулкоры у известного бутанского сиддхи по имени Рингзин Пема Лингпа. Кстати, эти практики и движения изображены на редких муралах храма Лукханг позади дворца Потала в Лхасе. Тогда это было совершенно по-революционному: йога хранилась в тайне среди нескольких привилегированных практикующих. У Йэна Бэйкера есть книга об этих рисунках под названием «Секретный храм Далай-Ламы».
Также я посещал ретритный центр монастыря Шераб Линг в Индии и оставался там на месяц. Я изучал Шесть Йог Наропы с Таем Ситу Ринпоче и получил эту линию передачи. Ещё я получил учения и линию передачи традиции шангпа кагью в Кхаме, включая Шесть Йог Наропы и Шесть Доктрин Нигумы.
Касательно традиции ньингма, я отправился в место рождения Пемы Лингпы в Восточном Бутане и получил все линии передачи йоги этого мастера. Кроме того, я посещал ретритный центр мастера традиции ньингма Адзома Другпы, монастырь Адзом в Серта в Восточном Тибете для получения линии передачи Джигме Лингпы и оставался там на лето. (Примечание: монастырь находится в регионе Кандзе в Кхаме, недалеко от Дерге, и его не следует путать с хорошо известной академией Серта Ларунг Гар в регионе Серта далее к востоку). Вдобавок, я был в Нангчене в Восточном Тибете в монастыре Цогньи Ринпоче и изучал туммо и трулкоры Рингзина Ринна Лампы школы ньингма. В Индии я изучал трулкоры и туммо школы ньингма в Намдрол Линге. Кроме этого, я три раза ездил в Италию изучать янтра-йогу с Намкаем Норбу Ринпоче и получил от него линию передачи. Он дал мне имя Акарпа.
Последним, но от того не менее важным было то, что геше Пхунцок из монастыря Ганден в Индии обучил меня практикам тибетской йоги традиции гелуг.
За все эти годы я изучил около восьмисот разновидностей тибетской йоги и освоил их на практике. Сейчас помимо личной практики я также занимаюсь преподаванием йоги.
Кроме того, я научился рисовать движения-трулкоры и выделяю на это время. Как правило, мы знаем трулкоры из описаний в текстах и из устных передач, но я редко видел эти техники на рисунках. Так, в Катманду я создал тханка-центр, немного научился рисовать и вместе с группой художников, которые также являются моими друзьями, мы сосредоточились на том, чтобы задокументировать все системы трулкоров в рисунках. Мы работаем над тханками уже 10 лет и до сих пор не закончили. Моя цель состоит в том, чтобы задокументировать на тханках сущностные практики и движения всех религиозных школ. Если эти линии передачи исчезнут, это будет большой потерей для всего человечества.
Мне очень нравится участвовать в деятельности, связанной с творчеством и искусством. Я записал более сорока бонских мантр, альбомы есть на разных музыкальных платформах. Я снял документальный фильм и иногда исполняю ритуальные танцы, адаптированные мной для не тибетской аудитории. Они очень популярны в Японии.
Чтобы помочь современным людям в городах, я разработал собственный вид трулкоров на основе того, что изучил в разных школах. Учащиеся и с Востока, и с Запада находят эту практику полезной. Некоторым людям может не нравиться такой подход, но я следую правилу «Что полезно, то и хорошо». Я провёл более десяти лет, развивая Гималайский культурный центр в Пекине, а также основал Гималаи Дзогчен Линг в Гонконге в 2012 году. Я стремлюсь распространять знание о тибетской йоге за пределами Тибета. Эти практики прекрасно подходят людям из современного общества.
Также я обучаю практикам дзогчен, основываясь на традиции бон. Моя медитация – полностью бонская, неизменённая медитация дзогчен.
Обычно каждый год я провожу несколько месяцев в Катманду. В этот период я практикую в небольшом местечке за бывшей резиденцией Йонгдзина Ринпоче в Тритен Норбуце. Если я не в Катманду, то нахожусь в Пекине и Гонконге, где основал центры, либо путешествую, чтобы давать учения в других странах. Начиная с 2009 года, я систематически даю учения по тибетской йоге и медитации. Мои ученики – частично буддисты и частично обычные люди. Многие из них очень успешны в своей работе, но испытывают трудности и дисбаланс в своём теле и уме. На множестве курсов я даю им просто дыхательные упражнения, без всяких движений. Помимо трулкоров я обучаю медитации, включая особый вид медитации, который вовлекает все пять чувств. Иногда мы с учениками занимаемся медитацией на ходьбу.
Для буддистов мои учения бесплатные, и я не собираю подношения ни в каком виде. Но процесс приёма заявок проходит выборочно. Я выбираю учеников, которые имеют солидный жизненный опыт, прошли через взлёты и падения, сонастроены с учением о любви и сострадании, способны брать на себя ответственность за свою жизнь, смелые и готовые к вызовам. Что это значит – быть буддистом? Это значит бросать себе вызов для нового начинания. Люди, у которых нет смелости, не подходят для этого пути. А ещё мои ученики должны быть немножко сумасшедшими, не относиться к жизни слишком серьёзно. Жизнь – это игра, и она абсурдна. Так что не относитесь к ней слишком серьёзно. На мои курсы записываются в основном китайские буддисты. Некоторые из них – довольно серьёзные практикующие, и я даю им все возможные буддийские учения.
При этом с не буддийских учеников я беру плату, и цена довольно высокая. Здесь принимаются все, кто подал заявку. Деньги я использую, чтобы финансировать другие виды своей деятельности и поддерживать полезные дела других людей.
Я путешествую с учениями по Азии и другим местам. Я много раз был в США, в основном обучая там выходцев из Китая. Также я преподаю в Европе: Норвегии, Швейцарии, Испании и Франции. В этом году я поеду в Бельгию, Германию, Францию и Швейцарию. Учу я, главным образом, на тибетском и иногда на китайском. Мой английский недостаточно хорош; я учил его только неформально.
В июне этого года я впервые приеду с учениями в Шентен Даргье Линг. Я уже с нетерпением жду этого, но мне интересно, получится ли у меня в таком монашеском учреждении со строгой дисциплиной, как Шентен Даргье Линг, взаимодействовать со своими учениками так, как я это делаю обычно. Мы с ними любим вместе повеселиться. По вечерам нам нравится танцевать, играть и общаться. На нас благотворно влияет расслабленная и неформальная атмосфера.
Заглавное фото: Джитка Поланскá
Другие фото предоставлены Акарпа Лобсангом Ринпоче
Статья переведена и опубликована с разрешения автора — Джитки Поланскá, главного редактора сайта speechofdelight.org. Копирование контента на другие ресурсы запрещено автором.
