Кхенчен Тенпа Юнгдрунг: «Мы должны ценить нашу прекрасную жизнь»

Монастырь Тритен Норбуце — это прежде всего образовательное учреждение. Именно этого хотел для своей монашеской общины Его Святейшество Йонгдзин Тензин Намдак Ринпоче: чтобы она была образованной. 

Как организована высшая академия Юнгдрунг Бон при монастыре? На этот и другие наши вопросы любезно ответил настоятель монастыря Тритен Норбуце и любимый учитель многих западных студентов Кхенчен Тенпа Юнгдрунг Ринпоче.

— Двадцатипятилетие академии, отмечавшееся в январе 2020 года, посетили две тысячи человек, в том числе представители непальского правительства. Около пятисот гостей прибыли с Запада. Выглядит как достаточно серьезное достижение. Однако в начале всё, наверно, шло медленно и тяжело?

Подготовка к открытию академии заняла пять лет. Должны были быть соблюдены все необходимые условия. Нужна была инфраструктура для удовлетворения основных потребностей, достаточное количество квалифицированных студентов и преподавателей и достаточное количество текстов, по которым студенты будут учиться. Сначала мы запустили девятилетнюю программу, но, как только это стало возможным, расширили ее, превратив в нынешнюю полноценную тринадцатилетнюю учебную программу. Йонгдзин Ринпоче хотел сделать ее еще более всеобъемлющей, чем она традиционно была в наших главных монастырях. Ринпоче всегда подчеркивал важность обучения и исследований — это относилось и к его собственной жизни, и к монастырям, которые он построил. 

— Ядром академии является Шедра, что переводится как «Школа диалектики». Сколько монахов поступило в первый класс Школы диалектики двадцать девять лет назад?

Двадцать один. К настоящему времени около восьмидесяти человек получили степень геше. Учеба довольно сложная, и не все доходят до конца. С тех пор монастырь сильно разросся. В настоящее время в Шедре обучается сто двадцать монахов. Помимо Школы диалектики, у нашей академии есть еще два ответвления: Друбдра, четырехлетняя практическая программа для тех, кто хочет сосредоточиться на медитации, и школа традиционной тибетской медицины. В ней обучение длится девять лет, и оно доступно также и мирянам — как мужчинам, так и женщинам.

— В каком возрасте монахи обычно начинают учебу?

Возраст может быть разным, в зависимости от того, когда человек попал в монастырь, но не моложе пятнадцати лет. Раньше традиционно это мог быть и более младший возраст, но в наши дни принято ждать, пока человек достаточно повзрослеет, чтобы самому принять решение, хочет ли он стать монахом. Только полностью посвященные монахи могут стать студентами Шедры.

— Можете рассказать о предметах, изучаемых в Школе диалектики? 

Мы разделяем их на так называемые пять наук: внешнюю и внутреннюю науки, медицину, языкознание и эпистемологию¹. Внутренние науки — это основные доктринальные учения, вся философия и духовные практики, методы медитации. Они вместе с эпистемологией и логикой лежат в основе Школы диалектики. Тексты доктрины монахи обсуждают на дебатах, чтобы научиться правильно излагать Учение. Дебатам уделяется большое внимание. Они вводятся в самом начале учебной программы, и студенты дебатируют по два-три часа каждый день. На десятом году монахи изучают винаю, комплекс монашеских обетов. Последние три года посвящены учениям, считающимся высшими, а именно Тантре и Дзогчену, Великому Совершенству.

— А внешние науки?

Они преподаются в основном во второй половине дня и включают в себя астрологию и другие, скажем так, общие науки — например, поэзию. Монахи также изучают язык, на котором написаны тексты, классический тибетский. Музыка, танцы и ремесла не включены в обычное расписание, их монахи изучают в определенные периоды года, особенно перед важными ритуалами. Каждый должен знать, как делать ритуальные предметы для подношений, как рисовать, как создавать песочные мандалы и как играть мелодии разных песнопений на всех ритуальных инструментах.

— Планируете ли вы какие-либо изменения или новшества в учебной программе в будущем?

Мы надеемся, что в монастыре появятся отдельные программы для изучения некоторых искусств и наук, например, для более углубленного изучения языков или изобразительного искусства. Это уже реализовано в медицинской сфере. Медицинское образование частично входит в программу Школы диалектики, но также есть возможность стать специалистом, доктором тибетской медицины, по-тибетски «амчи», закончив отдельную девятилетнюю программу.

— Можете описать распорядок дня студентов? Считаете ли вы его напряженным?

Ну да, свободного времени действительно остается мало. Программа начинается в семь часов утра и заканчивается в семь вечера, зимой она начинается на час позже и заканчивается на полчаса раньше. Однако многие монахи просыпаются намного раньше, обычно около пяти утра, я думаю, и используют утреннее время в соответствии со своими индивидуальными потребностями, часто для заучивания текстов. Студенты школы медитации должны вставать в 4:30 и совершать утренние молитвы, а затем медитировать. В монастыре есть что-то вроде будильника — гонг, который звучит в 4:30 и созывает этих студентов на сбор, а их громкие молитвы и пение будят всех остальных. Вечером монахи ложатся спать около одиннадцати часов.

— Как проходит дневное время?

Один час учений дается утром, еще один — после обеда, с трех до пяти часов идут дебаты, а остальное время отводится на самостоятельные занятия и тренировки. Кроме того, монахи должны совершать молитвы и ритуалы, о которых просят прихожане и благотворители монастыря. Это по традиции вторая функция монашеской общины, а также основной источник дохода: в обмен на эти услуги люди делают пожертвования. Монахи занимаются этим в перерывах на завтрак и обед, а также каждый месяц выделяются четыре дня, которые полностью посвящены молитвам; занятия в эти дни не проводятся. Монахи делятся на группы, и каждая выполняет свои ритуалы по запросу. Так они заодно и учатся, кстати.

— Есть ли в учебной программе что-то, что, по вашему мнению, нуждается в улучшении?

Конечно. Например, по сравнению с западным высшим образованием, мы не так много тренируем свои навыки письма. Диссертация не является частью учебной программы. Мы ввели письменные экзамены и побуждаем людей к письму, но можно сделать больше.

— Как настоятель, вы обязаны кормить и одевать людей в монастыре. Как вам удается удовлетворять базовые потребности трехсот человек?

Мы справляемся, спасибо нашим благотворителям. Одним из источников дохода являются подношения за ритуалы, о чем я уже сказал. Кроме того, мы также получаем пожертвования от частных лиц. Некоторые люди решают спонсировать какого-нибудь монаха. Деньги, впрочем, идут в общий бюджет.

— Монастырь выглядит очень красиво, ярко и жизнерадостно, но при ближайшем рассмотрении можно обнаружить, что условия здесь самые простые, если не сказать неважные…

Это правда. Я думаю, что за эти годы мы построили неплохую инфраструктуру, и наш монастырь — хорошее место для жизни. Но все же условия жизни скромные. Будучи монахами, мы умеем приспосабливаться и во многом, скажем так, идем на компромисс. Обычно мы едим только самую простую пищу: утром чапати² и наш тибетский чай³, на обед чечевицу, рис и немного овощей, на ужин тибетский суп с лапшой. Только во время празднеств и церемоний пища более обильная.

Два, три, даже четыре монаха обычно делят одну очень маленькую комнату. Отопления, естественно, нет, как и в большинстве домов в Катманду, а ночи зимой холодные: температура может опускаться до одного градуса по Цельсию. Из-за нехватки крытого пространства дебаты и некоторые другие мероприятия, а также экзамены приходится в любую погоду проводить на улице. Едят монахи также снаружи. Во время сильных летних дождей или когда слишком холодно, уличные занятия приходится отменять. Учителя обучают монахов небольшими группами в спальнях, что является традиционной практикой, но с таким количеством монахов, которое у нас есть сейчас, это стало затруднительным.

— Вот почему в монастыре взялись за строительство нового здания?

Да, там мы планируем сделать более просторные классы, столовую и новый храм, который сможет вместить нас всех и будет служить нашим актовым залом. Я набрался смелости начать строительство только после того, как один из наших благотворителей пообещал покрыть половину стоимости проекта. На вторую половину мы собираем деньги. Это непросто, но я верю, что у нас все получится.

— Очевидно, вы считаете, что монашеское образование очень значимо даже в наше время. Можете ли вы поделиться своим мнением об этом с кем-то, кто не так в этом уверен?

Когда мы называем это монашеским образованием, мы, возможно, несколько сужаем и приуменьшаем. Традиционно монастыри были культурными центрами, в которых люди (не только монахи) обучались всем видам наук и искусств. Монастыри были и остаются важнейшими общественными центрами, местами сбора людей. Они также служили центрами медицинского консультирования и лечения. Религиозный аспект не был единственной составляющей. Я верю, что монастыри могут продолжать развивать все эти функции и в современном мире тоже.

— Следуя пожеланию вашего коренного учителя Йонгдзина Ринпоче, вы основали школу-интернат для детей из отдаленных регионов Гималаев с целью дать им возможность получить образование с учетом их культурных традиций. Школа расположена в Силигури, в Индии, первые четыре класса открылись в 2018 году. На ваш взгляд, находится ли традиционная гималайская культура под угрозой исчезновения, и если да, то по каким причинам?

Причин может быть много: политические, экономические, географические условия, система образования. Также влияет глобализация. Чем больше вы связаны с остальным миром — что, с одной стороны, хорошо, — тем больше на вас влияют другие, и легко потерять свои собственные язык и культуру, особенно если это язык, непригодный для практических целей — например, найти хорошую работу. Тибетский язык очень древний и сложный, и он приносит пользу всему человечеству, а не только тибетцам. Мы делаем все возможное, чтобы сохранить его живым. Цель школы — дать возможность людям из гималайского региона получить образование на их родном тибетском языке с интегрированным в него культурным аспектом.

— Ожидаете ли вы, что после окончания учебы дети вернутся в свои села?

Мы не возлагаем на них таких надежд. Конечно, если они вернутся, то это хорошо, они помогут своим общинам жить лучше. Но ожидать, что все они вернутся, было бы нереалистично. Если молодые люди желают расширить свои горизонты и уехать куда-то еще, мы не должны заставлять их остаться. Это все равно не сработает. И, на самом деле, возможно, даже хорошо, что они будут общаться с другими людьми, будучи носителями тех ценностей, которые дала им школа. Так они смогут делиться ими с другими и влиять на мир в позитивном ключе.

— В настоящее время в западных странах религия исключена из образовательных программ, и люди очень болезненно относятся к тому, что они считают индоктринацией. Даже слово «религия» не очень популярно… 

Это зависит от того, с каким жизненным опытом мы смотрим на слово «религия», от того, какие ассоциации оно вызывает. Может быть, у кого-то оно ассоциируется с догмами, которые надо принимать в неизменном виде, или с отсутствием свободы мысли, или с чем-то в этом роде. Но в нашей традиции мы это так не воспринимаем. Моя религия никогда не ограничивала мою свободу мышления. 

— Что значит «религия» для вас? 

Поиск абсолютной истины о реальности. Можно называть и по-другому. Это лишь слова. В прошлом слово «религия» хорошо воспринималось, затем его заменили словом «духовность», которое считалось более приемлемым. Может быть, в наше время люди предпочитают называть все, что заслуживает доверия, «наукой»… Почему бы и нет (улыбается).

— В чем же суть религии Юнгдрунг Бон? Почему стоит ее изучать?

Наши религиозные или духовные практики традиционно предназначены для того, чтобы помочь людям достичь равновесия и гармонии тела и ума, сделать их свободнее от любого рода негативных мыслей, эмоций, действий. Юнгдрунг Бон учит нас тому, каковы причины страданий и боли в нашей жизни и как избавляться от них. Тому, что является изначальной добродетелью, живущей в каждом человеке и каждом живом существе. Забота об уме, его поддержка в хорошем, умиротворенном состоянии, вне контроля нездоровых тенденций — вот то измерение жизни, к которому обращается наше учение. Конечная цель, согласно этим учениям, состоит в том, чтобы освободиться от всех обусловленностей нашего ума. Это и есть истинное счастье.

— Идея о том, что жизнь тесно связана со страданием, кажется западным людям довольно мрачной…

На самом деле признание страданий как неизбежной части жизненного опыта помогает нам жить счастливее и лучше. Это оценка жизни как она есть. Бон не пренебрегает жизнью. Наоборот, он вдохновляет людей ценить жизнь. Мы должны ценить те благоприятные условия, которые у нас есть, наш дар как человеческих существ. Действительно ли и глубоко ли мы ценим, например, то, что у нас есть органы чувств, с помощью которых мы можем воспринимать, видеть, слышать, осязать? Что у нас есть ум, который может исследовать и учиться? Мы должны постоянно подкреплять нашу благодарность за эти вещи, а не принимать их как должное. Уже одно только это может быть источником счастья. Когда мы болеем или сталкиваемся с иными проблемами, знание о том, что они встроены в жизнь по умолчанию и что они, как и все прочее, мимолетны, также может помочь нам переносить их более терпеливо.

Кхенчен Тенпа Юнгдрунг Ринпоче родился в Дорпатане, очень отдаленном регионе западного Непала. В возрасте одиннадцати лет он поступил в местный монастырь Таши Гегье Татен Линг. По завершении начального курса изучения ритуальных бонских текстов и тибетской каллиграфии он переехал в Индию, в Доланджи, чтобы учиться дальше в Школе диалектики монастыря Менри. В 1994 году, успешно сдав экзамены и получив степень геше, Кхенпо Тенпа Юнгдрунг Ринпоче отправился в Катманду, Непал, чтобы продолжить изучение Тантры и Дзогчена под руководством Йонгдзина Тензина Намдака Ринпоче в монастыре Тритен Норбуце. В 1996 году он был назначен Понлобом (главным наставником) Высшей академии Юнгдрунг Бон при монастыре, а в 2001 году стал настоятелем монастыря Тритен Норбуце.

Примечания:

Статья переведена и опубликована на портале Bon.su с разрешения автора — Jitka Polanska, главного редактора сайта speechofdelight.org. Копирование текста на другие ресурсы запрещено автором.

Original article written by Jitka Polanska and published at speechofdelight.org. No content, in part or in whole, is allowed to be used without direct permission from the author.